А вот действительно: рвать историю Отечества на куски, или нет? Если вдуматься, то вопрос поистине шекспировского звучания, если не выше.
Как только случается в России смута, так сразу появляются горячие парни, готовые все предшествующие страницы истории российской если и не порвать в мелкие клочки, то уж замазать-то чем-нибудь обязательно. При этом горячие парни почему-то забывают, что при этом они и свою личную историю рвут на клочки. Ведь не на пустом же месте они появились, а именно что на тех, досмутных, страницах.
Есть с давних времён у этих горячих парней и ещё один бзик: любят они российскую историю рассматривать как неудачный, черновой набросок истории цивилизованного мира, под которым они разумеют кучку западных стран, некогда возникших на развалинах великого Рима.
Началось это даже и не с Чаадаева, да и закончится, на мой взгляд, не гозманами с амнуэлями. Хотя Чаадаев пример характерный, и даже весьма. Вот что он писал без малого два века тому назад:
«Окиньте взглядом все прожитые нами века, всё занимаемое нами пространство, — вы не найдёте ни одного привлекательного воспоминания, ни одного почтенного памятника, который властно говорил бы вам о прошлом, который воссоздавал бы его пред вами живо и картинно.
Глядя на нас, можно было бы сказать, что общий закон человечества отменён по отношению к нам. Одинокие в мире, мы ничего не дали миру, ничему не научили его; мы не внесли ни одной идеи в массу идей человеческих, ничем не содействовали прогрессу человеческого разума, и всё, что нам досталось от этого прогресса, мы исказили…»
Ну, скажите на милость, разве не подпишутся под этими словами наши горячие головы? Обязательно подпишутся!
А вот Александр Сергеевич Пушкин не только не подписался, но и весьма резко возразил господину Чаадаеву:
«…я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя; как литератора — меня раздражает, как человек с предрассудками — я оскорблён, — но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество, или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал».
Пушкин на вопрос, вынесенный в заголовок, ответил: «Не рвать!».
Горячие парни, выросшие, по их убеждению, в тюрьмах и казармах (имперских, советских, российских), отвечали и отвечают: «Рвать!»
А как вы, виртуозы комментов, ответите на этот вопрос? Рвать иль не рвать?
Ну и ещё по поводу истории или политики... или исторической политики...
... Со своей стороны замечу, что историю пишут и переписывают всегда. И это нормально. Иначе она не будет развиваться. Ведь в истории постоянно появляются новая информация, вынуждающая порой пересматривать устаревшие взгляды. Но и элемент конъюнктуры в данном вопросе присутствует. Хотя в научной среде он не приветствуется. Однако одно дело, когда о прошлом говорят учёные, и совсем другое, когда в историю лезут политики.
Когда об истории говорят политики, это уже не история, а политика. Не все видят эту трансформацию.
Но от этого она не исчезает. Это уже не история, а историческая политика, где история используется как оружие.
Зачем же это нужно политикам? Политики не говорят о прошлом, не подразумевая будущее. Через обиды прошлого они выстраивают обоснование современных отношений и проблем.
Они типа зрят в корень. Только чего?
Особенно активно историю переписывают накануне войн, больших и маленьких. Порой это происходит по принципу, изложенному Бисмарком, сказавшим, что больше всего врут перед войной и после охоты.
Но проблема не во вранье, а в самой исторической политике.
Через переписывание истории обосновываются права государства на передел сфер влияния и формулируются цели.
Что же не устраивает в истории нас сейчас?
На перемены в нашей исторической политике повлияли три вещи:
- с 1991 года нас открыто хотят выставить как проигравшую сторону, чтобы заставить платить и каяться. Для нас это неприемлемо настолько, что даже Горбачёв засуетился;
- от эффективной исторической политики зависит имидж стран. И мы слишком долго игнорировали это обстоятельство. Теперь власти пора выстраивать грамотную и эффективную политику, формирующую благоприятный образ страны и защищающую её интересы;
- с изменением политической ситуации в мире наши былые партнёрские обязательства по отношению к некоторым странам, не позволявшие до 1991 года озвучивать их грехи и ошибки, исчезли. А с учётом того, что некоторые пытаются переложить свою вину в развязывании Второй мировой на Россию и даже требует компенсации, нам ничего не остаётся, как показать их истинную роль в истории.
Так что всё правильно. Вот только делать это надо более развёрнуто и масштабно, используя все имеющиеся у нас ресурсы, чтобы получить кумулятивный эффект.
И надеюсь, что власть не будет с данной проблемой тянуть кота за хвост, как она это делала раньше.
У нас часто любят повторять, что историю пишут победители. Так-то оно так, но вторая половина двадцатого века, быть может, поменяла причину и следствие местами: тот, кто пишет историю, тот и победитель.
Исторические споры, которые беспрерывно сотрясают наше публичное пространство, являют собой весьма тревожный симптом. Наше общество нестабильно, мы до сих пор не можем ничего сказать о своем будущем, потому что мы так и не разобрались со своим прошлым. Кто у нас предатели, а кто герои? Где у нас победа, а где поражение? В чем мы были правы, а где ошибались? Что свято, что преступно? Сплошной винегрет. Все сшито на живую. Двуглавый орел, флаг Временного правительства и советский гимн — такая спешная эклектика не способна заменить никакую серьезную историческую концепцию. О каком уж тут едином учебнике истории говорить, если никакого единого видения нашей истории нет ни в академических кругах, ни в самом обществе.
Между тем, пока в среде условных патриотов продолжается нелепое бодание красных и белых (надо отметить, что те и другие, по сути, новодел — родом из одного позднесоветского строя), на противоположном фланге никаких особых споров о нашей истории не идет. Там давно уже все понятно, там как раз есть своя единая концепция, все разложено по папочкам, подшито и обосновано.
Все либеральные штампы, которые мы слышим годами — о тысячелетнем рабстве, о Православии как о русском проклятье, о склонности нашего человека к сильной руке, о том, что мы неспособны сами себя изменять и реформировать — все это имеет под собой солидный фундамент в виде огромного количества монографий, диссертаций, научных и публицистических работ, научно-популярных книг. Идея о том, что вся история России с момента возникновения нашего государства является историей больной, порочной, ущербной, возникла не сегодня.
Отсюда может напрашиваться только один-единственный вывод. Полная ликвидация, окончательное решение вопроса. Поэтому так себя наши либералы и воспринимают — не как будущих гауляйтеров, а как команду ликвидаторов, хорошо знакомых с территорией будущей зачистки.
В Вильнюсе об этом говорили более откровенно, на «Дожде» говорят менее — но в целом ситуация такова. Зачем им что-то предлагать нации, которая сама по себе является злом и которой быть не должно? По отношению к абсолютному злу любые приемы хороши: обман, подкуп, подлог. Все, что угодно. Империя должна рухнуть, и коза на руинах гулять.
Поэтому история для нас является сегодня основным полем борьбы. Не может быть у нас никакой идеологии, никакой национализации элит, ничего — до тех пор, пока мы не национализируем свою историю. У наших врагов своя концепция есть, она проработана, они нам ее, повторю, бесконечно предъявляют. А у нас полный раздрай...
Материал: Фелискет
Свежие комментарии